Неточные совпадения
— Совершенно ясно, что культура погибает, потому что люди привыкли жить за счет чужой силы и эта привычка насквозь проникла все классы, все отношения и действия людей. Я — понимаю: привычка эта возникла из
желания человека облегчить труд, но она стала его второй
природой и уже не только приняла отвратительные формы, но в корне подрывает глубокий смысл труда, его поэзию.
— То же самое
желание скрыть от самих себя скудость
природы я вижу в пейзажах Левитана, в лирических березках Нестерова, в ярко-голубых тенях на снегу. Снег блестит, как обивка гробов, в которых хоронят девушек, он — режет глаза, ослепляет, голубых теней в
природе нет. Все это придумывается для самообмана, для того, чтоб нам уютней жилось.
Все заранее обольщают себя мечтами, кто — увидеть
природу, еще роскошнее виденной, кто — новых жителей, новые нравы, кто льстится встретиться с крокодилом, кто с креолкой, иной рассчитывает на сигары; тот хочет заказать белье из травяного холста; у всех различные
желания.
Понимая свободу как приумножение и скорое утоление потребностей искажают
природу свою, ибо зарождают в себе много бессмысленных и глупых
желаний, привычек и нелепейших выдумок.
Прибавьте, что он был юноша отчасти уже нашего последнего времени, то есть честный по
природе своей, требующий правды, ищущий ее и верующий в нее, а уверовав, требующий немедленного участия в ней всею силой души своей, требующий скорого подвига, с непременным
желанием хотя бы всем пожертвовать для этого подвига, даже жизнью.
От
природы не был он корыстолюбив,
желание мести завлекло его слишком далеко, совесть его роптала.
С ее красой любви не знать, Бермята?
Не верю я. Таких чудес на свете
Не слыхано.
Природой неизменно
Положена пора любви для всех.
Не верю я. Но если правда, как же
Не гневаться подателю тепла?
Удвоим же старания исправить
Невольный грех. Ужли из берендеев
На мой призыв никто не отзовется?
Кому из вас Снегурочка милее?
Кто может в ней младенческую душу
Желанием любви зажечь, скажите!
Вообще я недоволен переходом в Западную Сибирь, не имел права отказать родным в
желании поселить меня поближе, но под Иркутском мне было бы лучше. Город наш в совершенной глуши и имеет какой-то свой отпечаток безжизненности. Я всякий день брожу по пустым улицам, где иногда не встретишь человеческого лица. Женский пол здесь обижен
природой, все необыкновенно уродливы.
Впоследствии я нашел, что Ик ничем не хуже Демы; но тогда я не в состоянии был им восхищаться: мысль, что мать отпустила меня против своего
желания, что она недовольна, беспокоится обо мне, что я отпущен на короткое время, что сейчас надо возвращаться, — совершенно закрыла мою душу от сладких впечатлений великолепной
природы и уже зародившейся во мне охоты, но место, куда мы приехали, было поистине очаровательно!
Так прошло года полтора. Все бы хорошо, но Александр к концу этого срока стал опять задумываться.
Желаний у него не было никаких, а какие и были, так их немудрено было удовлетворить: они не выходили из пределов семейной жизни. Ничто его не тревожило: ни забота, ни сомнение, а он скучал! Ему мало-помалу надоел тесный домашний круг; угождения матери стали докучны, а Антон Иваныч опротивел; надоел и труд, и
природа не пленяла его.
Сущность всякого религиозного учения — не в
желании символического выражения сил
природы, не в страхе перед ними, не в потребности к чудесному и не во внешних формах ее проявления, как это думают люди науки. Сущность религии в свойстве людей пророчески предвидеть и указывать тот путь жизни, по которому должно идти человечество, в ином, чем прежнее, определении смысла жизни, из которого вытекает и иная, чем прежняя, вся будущая деятельность человечества.
Разве
желание быть простым казаком, жить близко к
природе, никому не делать вреда, а еще делать добро людям, разве мечтать об этом глупее, чем мечтать о том, о чем я мечтал прежде, — быть, например, министром, быть полковым командиром?» Но какой-то голос говорил ему, чтоб он подождал и не решался.
— У меня такое
желание, точно взял бы да что-нибудь изломал, — говорил Пепко, когда мы направились в Шуваловский парк, чтобы провести остаток ins Grune. [на лоне
природы (нем.).]
На всем вокруг лежит отпечаток медлительности; всё — и
природа и люди — живет неуклюже, лениво, — но кажется, что за ленью притаилась огромная сила, — сила необоримая, но еще лишенная сознания, не создавшая себе ясных
желаний и целей…
Веселый, громкий шум труда, юная красота весенней
природы, радостно освещенной лучами солнца, — все было полно бодрой силы, добродушной и приятно волновавшей душу Фомы, возбуждая в нем новые, смутные ощущения и
желания.
— Его душа расширялась, хотела бы вырваться, обнять всю
природу, и потом сокрушить ее, — если было
желание безумца, то по крайней мере великого безумца; — что такое величайшее добро и зло? — два конца незримой цепи, которые сходятся, удаляясь друг от друга.
Естественное пение как излияние чувства, будучи произведением
природы, а не искусства, заботящегося о красоте, имеет, однако, высокую красоту; потому является в человеке
желание петь нарочно, подражать естественному пению.
Я люблю вот эту воду, деревья, небо, я чувствую
природу, она возбуждает во мне страсть, непреодолимое
желание писать.
Ну, а когда все это будет растолковано, расчислено на бумажке (что очень возможно, потому что гнусно же и бессмысленно заранее верить, что иных законов
природы человек никогда не узнает) — то тогда, разумеется, не будет так называемых
желаний.
Природа вас не спрашивается; ей дела нет до ваших
желаний и до того, нравятся ль вам ее законы или не нравятся.
— Вы человек способный, по
природе — упрямый и, видимо, с хорошими
желаниями. Вам надо учиться, да — так, чтоб книга не закрывала людей. Один сектант, старичок, очень верно сказал: «Всякое научение — от человека исходит». Люди учат больнее, — грубо они учат, — но наука их крепче въедается.
Для него заговор — не рецепт, а заповедь, не догматический, и положительный совет врача, проповедника, священника, а таинственное указание самой
природы как поступать, чтобы достигнуть цели; это
желание достигать не так назойливо, серо и торопливо, как наше
желание вылечиться от зубной боли, от жабы, от ячменя; для простого человека оно торжественно, ярко и очистительно; это — обрядовое
желание; для нас — болезнь и всякая житейская практика играют служебную роль; для простой души священны — и самый процесс лечения, и заботы об урожае, и о печении хлеба, и о рыбной ловле.
Мне представилась такая приятная будущность, такое неожиданное исполнение моих мечтательных
желаний и несбыточных надежд, что я мгновенно соскочил с декламаторских ходуль, бросился на шею к Шушерину и дал полную свободу моей живой и горячей
природе.
От
природы он был очень умен и проницателен; он не мог смотреть на жизнь и на
природу без
желания понимать их.
Надо знать и помнить, что
желание наказывать есть
желание мести, не свойственное разумному существу — человеку.
Желание это свойственно только животной
природе человека. И потому человеку надо стараться освобождаться от этого чувства, а никак не оправдывать его.
Сорвать со стены бубен, выбежать на середину комнаты и встать в позу было делом одной минуты. Душа моя кипела и волновалась одним страстным
желанием, одной безумной жаждой доказать всем им, этим напыщенным, скучным господам, что Нина бек-Израэл, дикое, некультурное, по их мнению, дитя
природы, может быть на высоте своего призвания. О-о!
Ибо есть в
природе души нашей нечто властительное и начальственное (το ήγεμονικόν τε και οίρχικόν), и есть нечто рабствующее и покорное:
желание, возбуждение, чувство…
«Fiat есть терпкая матка (herbe Matrix) в первой воле отца, и оно схватывает (fasst) и держит
природу, которую дух формирует рожденную от Меркурия, и это есть дух Божий» [IV, 41, § 48, ср. 483, § 2, 510, § 27.]. «Das göttliche Schuf, als die Begierde der ewigen Natur, welche das Fiat der Kräfte heisst» [Божественное творение, как страстное
желание вечной
природы, называется творческим «Да будет» (нем.).] [IV, 495, § 13.], и соответствует в системе Беме «да будет» Моиссеевой космогонии.
Притом и самое сотворение наше есть верх благости» [Иб., 21.]. «Поелику всякая разумная
природа хотя стремится к Богу и к первой причине, однако же не может постигнуть ее, по изъясненному мною; то, истаивая
желанием, находясь как бы в предсмертных муках и не терпя сих мучений, пускается она в новое плавание, чтобы или обратить взор на видимое и из этого сделать что-нибудь богом, или из красоты и благоустройства видимого познать Бога, употребить зрение руководителем к незримому, но в великолепии видимого не потерять из виду Бога.
Если они злы не по
природе, а только по недостатку даров ангельских, зло в них составляет «θυμός άλογος, ανους επιθυμία, φαντασία προπετής» [Безрассудный гнев, безумные
желания, безудержное воображение (греч.).
Пошагав немного и подумав, он почувствовал сильнейшее
желание во что бы то ни стало убедить себя в том, что голод есть малодушие, что человек создан для борьбы с
природой, что не единым хлебом сыт будет человек, что тот не артист, кто не голоден, и т. д., и, наверное, убедил бы себя, если бы, размышляя, не вспомнил, что рядом с ним, в 148 номере «Ядовитого лебедя», обитает художник-жанрист, итальянец, Франческо Бутронца, человек талантливый, кое-кому известный и, что так немаловажно под луной, обладающий уменьем, которого никогда не знал за собой Зинзага, — ежедневно обедать.
Казалось бы, новые надежды и новые
желания должны закопошиться в человеке, когда в
природе всё обновлено, молодо, свежо… Но человека трудно воскресить.
Кто хотел бы глубже проникнуть в
природу человека, дознал бы в этих
желаниях и другие побуждения.
Только самый мезонин, по
желанию новой жилицы, обновился и принял более комфортабельный вид, только по временам оглашался на весь квартал чудными звуками, извлекаемыми из богатого рояля, и звуками контральто из грудного инструмента, какими
природа ее щедро наградила.
По простодушной
природе моей, увлеченный
желанием оказать помощь верному человеку в нужде, я намекнул Анониму, что у меня есть такая-то сумма.
Она не договорила, не зная, что делать, бросилась к ногам Волынского, обвила их своими руками, целовала их, рыдала, молила его о чем-то без слов. Но здесь силы вовсе оставили ее; она не могла выдержать страшной борьбы
природы с
желанием сохранить дочери ее почетное место в свете; она не смела назвать себя, цыганку, матерью княжны Лелемико… и в страшных судорогах распростерлась у ног Волынского.
Он остался один. От
природы робкий и нерешительный, он растерялся и смотрел вслед удалявшейся тетки глазами, полными слез. Он знал, что теперь разрыв между ним и ей окончательный; как знал также, что Глафира Петровна не постесняется на самом деле принять всевозможные меры, чтобы расстроить его женитьбу. Она имела влияние и вес не только в Москве, но и в Петербурге, и мало ли препятствий можно создать, имея такие, как она, связи, и такое настойчивое, твердое
желание. Надо будет с ней бороться. Но как?
Хорошо было год, два, три, но когда это: вечера, балы, концерты, ужины, бальные платья, прически, выставляющие красоту тела, молодые и не молодые ухаживатели, все одинакие, все что-то как будто знающие, имеющие как будто право всем пользоваться и надо всем смеяться, когда летние месяцы на дачах с такой же
природой, тоже только дающей верхи приятности жизни, когда и музыка и чтение, тоже такие же — только задирающие вопросы жизни, но не разрешающие их, — когда все это продолжалось семь, восемь лет, не только не обещая никакой перемены, но, напротив, все больше и больше теряя прелести, она пришла в отчаяние, и на нее стало находить состояние отчаяния,
желания смерти.
В наиболее совестливой части культурного слоя проснулось
желание послужить слою народному и получить от него правду непосредственности, цельности, жизни, согласной с ритмом
природы.